Синергетика и сложноорганизованные системы. Рузавин Г.И.

В обыденном представлении сложные системы, обычно связываются с процессами, происходящими в живых и социальных системах, а простые — с явлениями и процессами неорганической природы. Однако такие представления учитывают лишь особенности субстрата системы и игнорируют специфический характер взаимодействия её составных компонентов, которые определяют как целостные свойства, так и поведение самой системы.

В клас­сическом естествознании простыми считались все системы и про­цессы, которые могут быть объяснены с помощью фундаменталь­ных универсальных законов, подобных законам механики и все­мирного тяготения Ньютона. Более того, поскольку классическая механика начала свои исследования с изучения механического движения, т.е. простейших изменений положения тел в простран­стве и во времени, то легко могла возникнуть иллюзия, что слож­ные процессы можно, в конечном итоге, свести к процессам про­стым или элементарным. Действительно, первые опыты Галилея с падением тел или движением их по наклонной плоскости основы­вались на предположении, что природа во всех своих частях од­нородна и проста. Именно предположение об однородности при­роды дает возможность формулировать общие, универсальные законы на основе экспериментального изучения отдельных её частей.

В дальнейшем эта тенденция исследования сложного и объяс­нения его на основе простых, элементарных его частей сформиро­валась в классической физике в особый метод редукции, т. е. све­дения сложных процессов к простым и элементарным явлениям. При таком подходе сложность, как реальное свойство объективно существующих вещей и явлений, исчезает из поля зрения иссле­дователей и рассматривается как своеобразная иллюзия нашего познания. Причина этого заключается в том, что сами вещи и яв­ления в рамках механистического мировоззрения хотя и рассмат­риваются в изменении и движении, но эти изменения не сопрово­ждаются качественными преобразованиями их свойств и состоя­ний. Идея об однородности природы, универсальности её законов и об отсутствии в ней сложности пустила настолько глубокие кор­ни, что её следы до сих пор можно обнаружить в высказываниях даже известных ученых. Например, Р. Фейнман в своих популярных лек­циях по физике считает сложность природы только кажущейся, а каждый ход природы — подчиняющийся простым правилам.

Одновременно с этим долгое время в классической науке преобладал также строго детерминированный взгляд, согласно которому мир уподоблялся огромной механической машине, все будущие состояния которой точно определены ее предшествующими состояниями. Такое механистическое представление наибо­лее ярко выразил П. С. Лаплас, по имени которого такой детерми­низм получил название лапласовского детерминизма.

Постепенно механистический и строго детерминистический взгляд на природу все больше приходил в противоречие с таки­ми выдающимися открытиями в естествознании XIX и особенно XX вв., как эволюционное учение Ч. Дарвина, теория относитель­ности и квантовая механика. В настоящее время вместо стацио­нарной и неизменной Вселенной классической космологии появ­ляется картина эволюционирующей и расширяющейся Вселенной, в ходе которой возникали самые разнообразные и все усложняю­щиеся системы неорганической и органической природы. Все эти процессы нельзя было объяснить ни с точки зрения механистиче­ского, ни появившегося позднее атомно-молекулярного редук­ционизма, которые сводят сложные процессы к простым и эле­ментарным движениям материальных частиц, атомов и молекул. Даже равновесная термодинамика, которую И. Пригожин спра­ведливо называет первой наукой о сложности, оказалась не в со­стоянии объяснить возникновение новых сложных структур в сильно неравновесных условиях и тем самым пришла в противо­речие с эволюционной теорией Дарвина, доказавшей возникнове­ние в живой природе новых структур и систем. Такое доказатель­ство было дано на основе представлений о естественном отборе и о борьбе за существование и объясняло, как возникают новые виды растений и животных, однако более глубоких процессов са­моорганизации и усложнения живых систем оно не касалось. Про­цессы происхождения жизни, возникновения живого из неживого теория Дарвина не затрагивала. Для этого необходим был прин­ципиально новый подход, основанный на исследовании механиз­мов самоорганизации и эволюции сложноорганизованных систем.